Есть такая легенда, что Нурсултан Абишевич направлялся в Вискули, но в Москве его перехватил Горбачёв, якобы пообещав пост премьер-министра СССР.

Эта версия мне кажется натянутой, потому что казахский президент — очень опытный политик. И он прекрасно знал, что союзного правительства в тот момент не существовало ни де-факто, ни де-юре: после путча старое ушло в отставку, а новое так и не сформировали. Работал только Межреспубликанский экономический комитет СССР, который возглавлял Иван Силаев. Непонятно, что мог бы возглавить Назарбаев? Это опять же к вопросу о «развале» и «заговоре» — что это за страна, у которой нет правительства?

Думаю, что Нурсултан Абишевич задержался в Москве и не полетел к нам в Вискули по «техническим причинам». Он человек крайне осторожный. Наверное, хотел немного подождать — посмотреть, чем всё это закончится.

Никогда не думал, что из-за того, кто первый подошел к телефону, можно сочинить целую теорию заговора.

Горбачёв до сих пор обижается, что он узнал о распаде СССР вторым — после Буша-старшего. Это правда. Но абсолютная неправда, что ему специально звонили во вторую очередь. Обоим президентам звонили параллельно. Просто Буш первым оказался на связи.

Рассказываю, как было дело.

Так и не дождавшись Назарбаева, Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств. Подписав соглашение, решили позвонить президенту СССР Горбачёву и президенту США Бушу-старшему.

Шушкевич, как хозяин резиденции (мы же были на его территории), должен был говорить с Горбачёвым, а Ельцину и его команде поручили известить Буша.

У меня осталось в памяти, что телефонисты спецкоммутатора (так мы называли правительственную связь) довольно долго разыскивали хозяина Кремля. Шушкевичу пришлось еще долго объясняться с помощником Горбачёва, кто беспокоит президента в воскресенье, да по какому такому поводу.

А вот с Белым домом все получилось как-то быстрее. В итоге часть разговора шла параллельно: Ельцин разговаривал с американским президентом, а Шушкевич — с Горбачёвым.

Кстати, у Андрея Козырева — первого ельцинского министра иностранных дел — есть собственный вариант этой истории. Он уверен, что в Вискулях на тот момент уже не было правительственной связи, а потому он, как человек, говорящий по-английски, начал сам дозваниваться американцам, накручивая диск телефонного аппарата.

Когда в Белом доме наконец сняли трубку, Козырев сообщил, что звонит министр иностранных дел России. На что милый женский голос радостно ответил: «А, это вы, господин Шеварднадзе?» Козыреву пришлось долго объяснять, кто он такой и что у него есть чрезвычайно важное сообщение президенту Бушу. Секретарша переключила его на Госдепартамент, и там началось всё сначала. Дежурный явно думал, что звонит какой-то сумасшедший, потому что по открытой связи толкует что-то про событие мировой важности, про распад СССР, про который, естественно, никто еще не знал.

В конце концов Козырев якобы сказал: «Знаете, я хочу сделать заявление и сообщить, у кого сейчас находится советский ядерный чемоданчик. Вы поймите, это весь мир должно волновать». В итоге Буша все-таки нашли, и Козырев ему сообщил, что Америка может спать спокойно, поскольку ядерный чемоданчик остается в руках России. А потом уже Буш разговаривал с Ельциным.

Когда Горбачёв понял, что произошло, он первым делом позвонил министру обороны СССР маршалу Шапошникову, потом обзвонил всех командующих военными округами, просил поддержки. Нельзя сказать, что он открыто настаивал на применении силы. Михаил Сергеевич, как всегда, говорил неконкретно: мол, мужики, давайте что-то делать, страна разваливается. Но военные ему в поддержке отказали.

Всё это было очень похоже на ситуацию накануне революции 1917 года в России. Тогда к Николаю II приехала делегация Государственной думы с предложением отречься от престола, и он примерно с этими же словами звонил из ставки Верховного главнокомандующего своим военным, но все ему сказали: «Отрекайтесь!»

Спустя 74 года Горбачёв услышал по сути тот же ответ. Никто не собирался внутри страны применять силу.

Меня еще часто спрашивают, что я чувствовал в те дни. Многим хочется видеть в тех, кто выписал «свидетельство о смерти СССР», этаких бесчувственных роботов, а то и циничных могильщиков. Наверное, психологически людям так легче.

Это очень по-человечески — в опасной и сложной ситуации сначала ничего не делать, снять с себя ответственность, дескать: «А что я могу?» А потом, когда кто-то эту ответственность на себя возьмет, «разрулит» как может ситуацию, начать обвинять его во всех смертных грехах, указывать на «очевидные ошибки», «упущенные возможности», «более эффективные варианты».

Где же вы все были, дорогие мои умники и умницы, в тот момент, когда надо было действовать?

Из Минска в Москву мы возвращались в очень противоречивом настроении. С одной стороны, все понимали, что сделали исторически важное дело — удалось остановить неконтролируемый распад страны, предотвратить развитие ситуации по «югославскому сценарию»: избежать возникновения кровавых межнациональных военных конфликтов между частями одного государства. Это сейчас мало кто помнит, а ведь звонки этого кошмарного спектакля уже звенели тогда по всей территории страны — в Нагорном Карабахе и Приднестровье, в Северной Осетии и Чечено-Ингушетии.

Но одновременно было ощущение огромной, невосполнимой утраты и тревоги. Ведь нам удалось избежать геополитической катастрофы ценой геополитической трагедии.

Еще, видимо, чтоб добавить черных красок, постоянно обвиняют беловежские делегации в том, что там все дружно без просыпу водку пили. Полная ложь. Не верите мне — расспросите охранников или журналистов, которых в Вискулях тоже было предостаточно.

Те, кто действительно присутствовал при этих исторических событиях, как один подтверждают: атмосфера во все дни была предельно рабочая. В комнату, где с документами сидели Шушкевич, Ельцин и Кравчук, если что и носили, так это кофе. Только потом, когда всё закончилось, все звонки были сделаны, за прощальным ужином по традиции приняли по сто грамм.

***

Точку в юридическом оформлении распада СССР поставили Верховные Советы России, Украины и Белоруссии, которые практически единогласно ратифицировали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств. Вскоре к СНГ на правах соучредителей присоединилось большинство союзных республик. Азербайджанская Республика и Республика Грузия присоединились к СНГ в 1993 году.

24–26 декабря 1991 года факт распада Союза ССР подтвердили палаты Верховного Совета СССР. Депутаты проголосовали за прекращение полномочий союзных органов государственной власти (кроме Комитета конституционного надзора СССР, который юридически так и не был упразднен).